Низкий уровень Spoutible

Брендан И. Кернер

Оглядываясь назад, я думаю, что могу точно определить день, когда я больше всего любил Твиттер: 24 мая 2011 года. Я был в небольшом городке в Орегоне по работе, пытаясь справиться с одиночеством и стрессом в обшарпанном мотеле. С бутылкой крепкого пива объемом 22 унции я коротал вечер, штампуя случайный набор твитов: прочитанную мной статью об охоте на черемшу в Квебеке, изображения апокалиптической фрески из Лос-Анджелеса, мою причины обожать фильм категории «Б» 1985 года «Американский ниндзя». В момент размышления мне также удалось сделать серьезное наблюдение о своей работе: «Чем больше социальные сети превращают журналистику в игру для обывателя, - размышлял я, - тем больше я вдохновляюсь копать глубже в поисках неоцифрованных источников».

К моему удивлению, этот твит заслужил, как тогда казалось, лавину одобрения — колоссальные шесть ретвитов плюс восхищённый ответ от второстепенной интернет-знаменитости. Это подтверждение повергло меня в восторг: аккаунт, который я всегда считал простым публичным блокнотом, на самом деле имел аудиторию, которая сочла мою болтовню стоящей.

Я продолжал гоняться за тем же самым максимумом в течение следующего десятилетия с лишним, но по большей части это оказывалось неуловимым, даже когда количество моих ретвитов время от времени достигало тысяч. По мере того, как платформа разрасталась, я стал стесняться писать твиты. Я беспокоился, что любая небольшая ошибка в формулировке или контексте может показать массам, что я на самом деле идиот. Я регулярно оказывался втянутым в тривиальные споры по поводу глупых выводов какого-нибудь эксперта; как только острые ощущения от прокрутки полученных данков угаснут, я почувствую себя грязным из-за того, что меня снова превратили в винтик в Глобальной машине возмущения.

Конечно, в моих отношениях с Твиттером не было ничего уникального. Почти каждый, кто стал заядлым пользователем, прошел через фазу медового месяца, прежде чем публиковать сообщения постепенно превратился в рутинную работу с уменьшением психических вознаграждений и увеличением доли резких оскорблений. Мои соотечественники в Твиттере выразили недоумение по поводу своей неспособности покинуть «этот адский сайт»; наша радость от того, что нас услышали, превратилась в страх быть проигнорированными.

Конец для меня наступил в июне прошлого года. Я решил сделать перерыв в Твиттере до Дня труда, но начало сентября пришло и ушло, и я так и не вернулся к публикации. Я по-прежнему использовал платформу в качестве поисковой системы, чтобы находить актуальные новости и основные моменты платных футбольных матчей, но со временем даже эти посещения стали реже.

Я никогда не думал о перезагрузке своего присутствия в социальных сетях где-либо еще, пока прошлой осенью Илон Маск не завершил поглощение Twitter за 44 миллиарда долларов. Поскольку новый режим уволил сотни инженеров и модераторов, платформа быстро пришла в упадок. Сбои в обслуживании стали обычным явлением, алгоритмическая лента превратилась в суп из бесполезных твитов, а Маск продолжал все это троллить. По мере того как Твиттер становился все более несчастным местом, я наблюдал, как пользователи в моей ленте начали осваивать новые территории.

Похожие истории

Брендан И. Кернер

Аманда Гувер

Виттория Эллиотт

Все началось в октябре с волны переходов в Mastodon, децентрализованное сообщество с открытым исходным кодом, без рекламы, размещенное на архипелаге независимых серверов. На какое-то мгновение все, казалось, согласились, что этому умному преемнику суждено спасти социальные сети. Но энтузиазм быстро угас, поскольку люди изо всех сил пытались ориентироваться в обширной «Fediverse» платформы, и исход Twitter перетек в другие места. Одержимые СМИ тяготели к Post, насыщенной новостями платформе, основанной Ноамом Бардином, бывшим генеральным директором Waze. «Мастодонт — это сложно и неудовлетворительно», — написала в Твиттере Келда Ройс, сенатор от штата Висконсин от Демократической партии. «Пост мог бы стать победителем, если бы там была критическая масса». Тем временем легионы геймеров устремились в Hive Social, приложение, основанное на Instagram, которым управляют трио недавних выпускников колледжей. Несмотря на все различия, эти платформы были единодушны в выражении одного стремления: вернуть дух «раннего Твиттера».